«Рамос получил предложение о контракте, но уже из Испании отказался»: Афанасьев – о Днепре, Коноплянке и долгах
Снова немного футбола на нашем филологическом сайте: Даниил Вереитин поговорил с переводчиком ФК Днепр о светлых страницах в истории клуба. Максим Афанасьев рассказал много о звездах клуба и тех, кто пролетел в Днепре метеором.
Максима Афанасьева хорошо помнят болельщики Днепра, как парня с шикарным тембром голоса, который переводил Хуанде Рамоса. Мало кто знает, что Макс остался работать в клубе и с Мироном Маркевичем, ведь в команде оставалось много легионеров.
Об особенностях работы с Хуанде Рамосом, менталитете легионеров, трансфере Коноплянки в Ливерпуль, и фатальном завершении жизнедеятельности Днепра Максим Афанасьев рассказал в эксклюзивном интервью FanDay.net.
“Бруну Гама и Эжидио говорили на португальском, но понять друг друга не могли”
– Максим, вас в Украине помнят по работе в Днепре. Можете ли вспомнить, как расстались с клубом? Клуб остался вам что-то должен?
– Нет, клуб мне ничего не должен. Мы расстались тепло и по-дружески. Со мной полностью рассчитались. Не сразу, правда, но тем не менее. Мы расстались, но ненадолго, часто видимся с ребятами в Полтаве. В Днепре-1 осталось много сотрудников из Днепра, в том числе и Андрей Русол.
Потребность в моих услугах пропала, так как в команде не осталось легионеров. В общей сложности, я проработал шесть лет. Потом ставка была сделана на молодежь. До последнего иностранца я был в клубе. Так что здесь развязка произошла сама собой, не было никаких обид.
– Об иностранцах поговорим детальнее. Они, как правило, отличаются менталитетом от украинцев. Кто из легионеров Днепра удивил вас больше всего?
– Джулиано. Он очень серьезно учил язык, я помогал ему. Нельзя сказать, что я инициировал этот процесс или что мое участие в нем было весомо. На каком-то этапе он захотел углубиться и в грамматику, так что в общей сложности, где-то 10-15 занятий мы с ним провели. Речь шла уже о падежах, окончаниях, глаголах, прилагательных, существительных, так что он был заинтересован в том, чтобы учить язык по-научному.
Дуглас, уже в период Маркевича с 2014 по 2016 год также вплотную подошел к изучению языка и был дисциплинированным. Считаю, он проявил себя в те годы с лучшей стороны, потому что взаимопонимание как за полем, так и на поле с партнерами было на высоком уровне.
В целом, в Днепре не было разделения на группы среди украинцев, бразильцев или других латиноамериканцев. Иностранцы вливались в коллектив, очень быстро и безболезненно находили взаимопонимание с украинцами. Это еще было обусловлено тем, что лидеры были открытыми. Руслан Ротань был лидером, Ян Лаштувка. Затем Матеус приобрел больший вес в команде: он стал вожаком бразильцев, в хорошем смысле этого слова. Помогал вновь прибывшим адаптироваться.Он быстро выучил язык, потому что жена украинка. Не сразу, но как только познакомился с Юлей, сразу включился в этот процесс.
Многие учили язык, не только латиноамериканцы. Например, Джаба Канкава. Несмотря на то, что он грузин, у нас также состоялось несколько уроков. Около десяти, наверное. Ему хотелось говорить лучше. Может быть, он был молчун, серьезный парень, но также открылся в какой-то момент. Был такой интернационал, что оставаться вне коллектива не хотелось, была чудесная атмосфера, будто вообще не было языкового барьера.
Это же касается и тренерского штаба: ассистенты Хуанде Рамоса, Маркос Альварес, тренер по физподготовке, и Педро Хару, тренер по вратарям, также учили язык и были всегда открыты для новых впечатлений и новых знаний. Сразу же полюбили нашу культуру и быт. Так что, удивляли меня легионеры только с лучшей стороны.
– Неужели и конфликтов никаких не было?
– Конфликты были, как же без них. Но чаще всего они решались тем, что человек не выдерживал и становился лишним звеном в тех обстоятельствах, в которых эти конфликты разворачивались. Мне на память приходит история с Боатенгом: были разногласия и он просто не удержался в команде. Замечательный футболист, что-то новое мог бы привнести. Но он вот такой, нигде надолго не задерживался. Ребята не прощали ему неуважительного отношения к коллективу и что мог недоработать на тренировке.
Но все это были точечные конфликты, не выходящие за пределы раздевалки. Человек оказался лишним со спортивной точки зрения. А все остальные, кто забивал голы, добывал очки, не были замечены в конфликтных ситуациях. Не могу таких вспомнить.
– Вам не приходилось мирить кого-то из футболистов? Выступать своего рода посредником?
– К счастью, это не было моей функцией. Интересно было наблюдать за ними в быту. У нас был бразилец Эжидио и португалец Бруну Гама. Они говорили она португальском языке и не всегда понимали друг друга. Например, Бруну мог что-то быстро говорить с северопортугальским акцентом, а Эжидио мог не понять его.
У испаноязычных футболистов такого, кстати, не случается. А вот бразильцам не всегда просто понять португальцев из-за того, что произношение более закрыто. Это вопрос привычки. В испанском языке с таким не сталкиваешься: там фонетически проще понять друг друга. Условно говоря, кубинец поймет испанца, мексиканец - аргентинца и это без всякой тренировки.
“Хуанде Рамос не навязывал свой характер”
– Помните, был матч Черноморец – Днепр, когда Хуанде Рамос зарубился с Романом Григорчуком у бровки поля. В чем причина конфликта и на каком языке они ругались?
– Картинка перед глазами у меня стоит. Наверное, это был самый важный матч в борьбе за чемпионство и они не позволили нам выиграть. Там что-то с аутом было. То ли бросили не так, то ли не вышел мяч. Но какая-то вопиющая ситуация в пользу Днепра. Рамос не лез на рожон, а вот Григорчук был заведен тогда. Это были искренние эмоции. Думаю, нам бы все хотелось, чтобы такие эмоции были и сейчас. Тогда до рукоприкладства дело, к счастью, не дошло, вмешались помощники. Кажется, это был Маркос Альварес. На каком языке они повздорили, уже и не вспомню, наверное, на английском. Хорошо, что эту ситуацию удалось свести на “нет”.
– Хуанде Рамос - какой человек по жизни? Как бы вы могли его охарактеризовать?
– Очень непритязательный человек. Его можно было встретить после тренировки, в разгар дня в центре Днепра. В бейсболке, в очках… Он держал себя в форме: бегал, следил за питанием, а помимо рациона, следил еще и за моционом. Много гулял и был обычным прохожим, одним среди нас. Он никого не стеснялся, комфортно себя чувствовал. Это из того, что запомнилось. А так, семейный, домашний человек.
Что еще интересно - он не навязывал свой характер. В хорошем смысле этого слова, я не могу сказать, что хорошо его знал. Начальник, который не давит своим эго, своими эмоциями, своим характером, это же здорово! Да, бывало, он подвозил домой. Но сказать, что он так раскрывался, что это начинало меня тяготить, я не могу. Хуанде Рамос - настоящий профессионал. И на поле, и в быту. У него хорошая самодисциплина и понятные требования, он совершенно не придирчивый и не прихотливый. В меру строгий, но при этом гибкий и открытый к диалогу. Зрелый специалист, который к моменту работы в Днепре много тренировал команды на самом высоком уровне.
– Помните ли вы какие-то особые привычки Хуанде Рамоса в Днепре, кроме многочисленных прогулок?
– Присущее для всех испанцев: они очень долго сидят за столом после приема пищи. Это то, что обращало внимание украинских сотрудников клуба. А все дело в том, что люди открыты друг к другу, они любят поговорить и после еды. Им интересно послушать друг друга, у них так развита культура, что это может удивить. Как переводчик клуба ты тоже должен выдерживать эту культуру. Поэтому, Хуанде Рамос – ярчайший представитель этой культуры.
Потом, он упразднил ночные заезды на базу, когда он уже уверился в коллективе. Просто все футболисты были хорошо готовы, нацелены на результат и в таких заблаговременных заездах не было потребности. Несколько раз мы собирались на базе утром перед игрой и оттуда ехали на стадион, а бывало такое, что сразу приезжали на стадион, как в Испании часто практикуют.
– Хуанде Рамос покинул клуб потому что закончился срок действия его контракта и он не получил нового предложения или потому что в 2014 году ситуация в стране была уже неспокойной?
– Предложение было. В последние дни перед его отъездом, уже после того, как мы сыграли с Металлургом, после того, как прошло небольшое празднование, ведь выиграли серебряные медали. На следующий день была встреча с Игорем Вальерьевичем, на которой прозвучало предложение продлить контракт. Рамос ответил, что подумает.
А затем, уже из Испании, он написал мне, что в связи со сложившейся ситуацией он вынужден отказаться. Он должен был учитывать мнение семьи, которая переживала за него. Сложно сказать, как было бы, если бы он остался. Чемпионат продолжал оставаться на достаточно хорошем уровне. Это решение было окончательным с его стороны.
– Когда в последний раз вы общались с Хуанде Рамосом?
– Постоянно общаемся. После 24 февраля я в огромном количестве получаю от него сообщений. И от его жены тоже, которая очень благодарна за ту посильную помощь, которую мы оказывали, когда они были в Днепре. Она постоянно была с Хуанде Рамосом. Несколько недель назад она интересовалась нашей ситуацией, предлагала помощь семье. Вообще, многие футболисты откликнулись на то, что случилось в нашей стране.
Кстати, Александру Влад, если помните, румынский футболист, он живет прямо на границе с Украиной. Они тоже предлагали помощь и размещение в самые страшные недели с началом войны. Это придало уверенности. Бруну Гама тоже очень переживает. Те футболисты, которые дольше были в Днепре, которые помнят нас и то, как все здесь было здорово, испытывают боль.
Также поддерживаем отношения с теми ребятами, с которыми я работал в Металлурге в 2006-2007 годах. Тренеры до сих пор интересуются, как и что.
“Мендоса высоко котируется в Перу”
– Вы и в Металлурге успели поработать?
– Да, это был тот период, когда там играли Мендоса, Кройфф. Понятно, что было много бразильцев, но у Мендосы был высокий статус, он хорошо котировался. Он поиграл за Брюгге, Милану забивал в Лиге чемпионов. Я с ним виделся буквально два года назад. В Перу, кстати, мы неоднократно с ним встречались.
– А чем он занимается сейчас?
– Он по-прежнему высоко котируется. Сейчас он играет выставочные матчи. В Перу не всегда о нем отзываются с положительной стороны, потому что он не использовал уникальный шанс забить в матче против Эквадора, который имел какое-то большое значение. Мендосу обвиняли в том, что он якобы специально не забил в пустые ворота. Конечно, это было не специально. Была целая рекламная кампания, когда он рекламировал оператора мобильной связи и звонил всему Перу и просил прощения за этот эпизод. Сказать в Перу, что ты знаешь Мендосу - это показатель статуса.
Я приезжал к нему домой в Перу, так у него до сих пор висит портрет того Металлурга, сезона 2006-2007 годов. То есть, там не фотография Брюгге, не Марселя, вообще никакого другого клуба, а вот Металлург есть. Там еще Вирт, Арсен Не…
Вообще, это было приятное время футбольной романтики, когда Металлург впервые отобрал очки у Шахтера. Как раз, если помните, тренеру, который это сделал, должны были ставить памятник.
– Да, это был Пичи Алонсо…
– Верно, это был Пичи Алонсо. Мы с ним тоже постоянно на связи.
– Помните, тогда, в тот период, в Металлург приехал звездный бразилец Аилтон. Он сыграл всего в двух матчах, забил гол с линии ворот Нефтянику и, не солоно хлебавши, уехал. Пересекались с ним?
– Я с ним вообще не пересекся. Он был то ли после, то ли до, но наши пути не пересеклись. Надо сказать, что вместе с тренером ушел и я. Но! О Металлурге у меня нет таких приятных воспоминаний об атмосфере в команде, как в Днепре. В Днепре вообще не было напряжения. Была спортивная и дружеская атмосфера. А в Металлурге как-то так было… хоть топор вешай. Поэтому я ушел очень быстро, буквально полгода проработал. Но я потом неофициально продолжал работать с Мендосой, Дани Фернандесом, где-то еще год. У Дани, кстати, была жена и два мопса. А жили они на улице Артема, напротив библиотеки Крупской.
Но, честно говоря, мне было выгоднее работать в Металлурге неофициально, чем официально. Поэтому я только приобрел с финансовой точки зрения. Помогал игрокам с бытовыми вопросами. Например, в банк съездить. У Дани Фернандеса жена была в положении, так мы ездили в женскую консультацию. Это романтика тех лет, в том городе, которого сейчас нет. Это был еще не самый рассвет, не 2011-2012 год, но Донецк уже не был провинциальным.
Если помните, на улице РККА был красивый наклонный дом, там жили футболисты. Не только Металлурга, но и Шахтера. Можно было встретить в лифте Фернандиньо, например. Но Металлург не мог конкурировать с Шахтером, поэтому у игроков в быту были хорошие отношения.
– А вы с бразильцами Шахтера в Донецке пересекались? Помимо ситуативных встреч в парадном у лифта?
– Нет, к бразильцами там ты не подступишься. Не потому что они не хотят, а потому что все было так организовано, что контакт с ними достаточно ограничен. На тот момент был человек, который ими занимался. Это была закрытая система. Нельзя сказать, что тебя бы побили, если бы ты к ним подошел, но там все было очень четко организовано.
С Марсело Морено мне удалось пообщаться, это был боливиец, хотя кто-то из родителей у него бразилец. Интересный парень, какое-то дело с ним было, то ли квартиру помогали снять, то ли что-то еще… Но это тоже был какой-то 2008 год, по-моему. Я в Шахтер не рвался, у них все и так было хорошо организовано.
“Инкуму рекомендовали не гулять в золотых цепях по ночному Днепру”
– Чуть меньше 10 лет назад сорвался легендарный трансфер: Евгений Коноплянка не уехал в Ливерпуль, хотя все вроде бы было практически готово. Это ударило по команде и по самому Жене? Помните ли вы те перипетии?
– По атмосфере в команде, внутреннему укладу и тренировочному процессу внешне эта история не ударила. Возможно, у Жени были какие-то негативные эмоции. Но он сумел это оставить за пределами футбольного поля, еще долгие годы, верой и правдой служа Днепру.
Но, мы все знали, что этот трансфер на мази и представители Ливерпуля чуть ли не прилетали в Днепр. Но в итоге это никак не отразилось на коллективе, и Женя не привнес никакой звездности или обиды в команду.
– При этом, Женя был главным юмористом в Днепре. А кто еще умел развеселить партнеров?
– Наверное, Самуэль Инкум. Если помните, он так, пунктиром прошел по судьбе Днепра, но парень был харизматичный. Он не говорил ни на украинском, ни на русском, но на английском мог произносить какие-то ломаные слова. Но это надо было видеть его. Он входил в раздевалку и сам себе говорил: “Самуэээль, оооо”.
Помню, что он в Испании приехал на базу в цепях, в золоте. И ему посоветовали ночью по Днепру так не гулять, ладно еще в Испании. И вот этот налет звездности сразу куда-то ушел. Инкум ведь был еще совершенно молодой парень. И с Джулиано они сдружились.
Еще хорошим шутником был Ян Лаштувка, тренер Маркос Альварес, которого мы сегодня уже вспоминали. В целом, очень легкий, хороший коллектив. Но Женя да, был хэдлайнером в шутках.
– Днепр дошел до финала Лиги Европы УЕФА, но в течение всего того сезона, да и в следующем, команду сопровождала финансовая нестабильность. Насколько футболистам и сотрудникам клуба было тяжело выполнять поставленную цель, зная, что вы за нее можете ничего не получить?
– Спортивная составляющая, конечно, перекрывала какие-то внутренние финансовые нюансы. Все-таки сыграть в финале еврокубка это даже не то же самое, что сыграть в полуфинале или четвертьфинала. По антуражу это ни с чем не сравнится. Ты приезжаешь в город, а там все живет этим матчем.
Старожилы клуба, которые много лет играли за Днепр, все равно знали, что клуб расплатится. Футболисты, которые могли безболезненно пройти этот этап, немного помогали финансово. Они не остались в стороне от общей беды. Руслан Ротань собирал какие-то деньги, чтобы помочь персоналу. Не говоря уже о легендарных премиях Маркевича в течение того сезона. Это была существенная поддержка не только для футболистов. Маркевич всегда помнил и о работниках клуба, как и капитан.
Аппетит приходил во время еды. И когда ты понимал, что все находятся в одинаковых условиях, путь к цели давался легче. Не было разницы, украинец ты, бразилец, опытный игрок, молодой, вновь прибывший, главный тренер или водитель автобуса.
Еще для атмосферы были полезными товарищеские матчи с ветеранами на клубной базе. Я сам играл в футбол когда-то на каком-то уровне. И когда против тебя играют Шелаев, Задорожный, Рыкун, а в воротах Медин или Куслий… Они, кстати, и в поле тоже играли. Это было регулярно. Андрей Стеценко собирал команды, обзванивал всех. И мы играли, легенды против сотрудников клуба.
Хуанде Рамос, кстати, в самом начале тоже сыграл пару раз, но быстро понял, что это травмоопасно. А Маркевич все время играл, не щадя себя. Всегда держал себя в форме. На фланге подавал нам, нагружал и забивал. Люди, которые не привыкли проигрывать, не любят проигрывать. И им все равно, кто ты: пресс-атташе, переводчик или кто-то еще. Понятно, никто по ногам не бил, в подкатах не стелился, но раз ты пришел, то борись и показывай себя. Это был запоминающийся момент и все это помогало скрашивать финансовые передряги.
– В финале Днепр играл против Севильи и меня все эти годы интересовал вопрос… Вы общались с Хуанде Рамосом до или после того матча? Фактически, играли две совершенно не чужие для него команды…
– А как Хуанде Рамос, самостоятельная единица, тренер с именем, будет интересоваться чужим успехом? Тренеры вообще достаточно ревностно к такому относятся. Бывшие всегда остаются в стороне. Нет, разговора с Рамосом у меня в те дни не было. Как только Рамос ушел, он ушел. Не было ни ностальгии, ни подсказок, ни каких-то звонков, ничего. С его стороны только профессионализм. Дистанцию он всегда выдерживал, поэтому, сомневаюсь, что он с кем-то говорил.
Его помощник, второй тренер, Мунис, совершенно самостоятельный специалист. Тренировал много команд в Сегунде до недавнего времени. И с Леванте он выходил в Примеру. Так вот он звонил и поздравлял, но статус главного тренера Рамосу не позволял этого сделать. Я бы сам на его месте так не поступал.
– В какой момент пришло осознание, что футбольный клуб Днепр, как проект, завершает свое существование?
– Да не хотелось в это верить. Я помню, что еще в Донецке, когда ходил на стадион Шахтер, с 5-6 лет, матчи с Днепром всегда были самыми запоминающимися. Я всегда помнил, что сейчас приедет Днепр с Близнюком в воротах и попробуй забей. Эти матчи никогда не считались дерби, но градус противостояния у них был достаточно высок. Я всегда питал симпатию к Днепру, поэтому не верилось, что клуб в том формате закончит существование.
В Металлурге тоже был такой момент, когда вдруг ушли все иностранцы и казалось, все плохо, но клуб еще продержался вплоть до военных действий. А у Днепра была отличная инфраструктура, чтобы все держать на плаву. Но решение принимал один человек. Я проработал до мая 2016 года, но оказалось, что Днепр постепенно начал угасать, переходил в низшие лиги. Где-то он официально значится в аматорах и от этого болит душа.
Болельщиков жалко. Всегда тот позитив и заряд, которые они передавали команде, очень помогали игрокам. Болельщики были настоящими мужиками, у них были высокие требования к команде. Вспоминаешь их - мороз по коже. Люди, которые болеют всю жизнь, всегда были на выездах, ходили на все домашние матчи, в один момент утратили всю радость и большой кусок жизни. За них, конечно, грустно.
Читайте также «Сначала Роналду будет тяжело»: поигравший в Саудовской Аравии украинец – о Донадони, бандитах Грозного и долге Варги