«Коломойский понял, что со мной лучше не связываться, но в Днепре вернули лишь треть долга»: жесткое интервью Гецко

«Огонь по пятницам» продолжается: автор первого забитого мяча в истории сборной Украины Иван Гецко дал огненное интервью FanDay.net о сборных СССР и Украины, сорвавшемся переходе в Серию «А», страшной автокатастрофе.

Иван Гецко – живая легенда украинского футбола. Сам характеризовал себя: «наглый, противный, упорный, неуступчивый». За полтора года из клуба Второй союзной лиги он «доигрался» до первой сборной Союза Анатолия Бышовца, которое было призвано вначале 90-х в сборную после ее неудачи на чемпионате мира и ухода Валерия Лобановского. Затем Союз развалился, и, забив 10 мячей за Черноморец в первом чемпионате Украины, завоевав Кубок страны, Гецко уехал. Но не в Италию, куда мечтал, а в Израиль.

• Читайте также: «При зарплатах 2013 года игрок Металлиста мог купить квартиру в Дубаи за месяц»: Барилко ‒ о былом финансовом рае в УПЛ

Огромная карусель клубов ‒ Днепр, Карпаты, Кривбасс, Металлист, разочарование в Харькове и авария, поставившая крест на его игровой карьере. Всего в различных турнирах он забил 168 мячей, но при этом никогда не становился лучшим бомбардиром чемпионатов Украины, Израиля и россии. И все же ему принадлежит один рекорд, который до сих пор никто не побил. В одном из сезонов Гецко сделал два покера, причем играя за разные команды. 

Иван Гецко дал сайту FanDay.net большое эксклюзивное интервью, в котором рассказал: 

• о первой поездке со сборной СССР и как его там «кинули»
• как тайком встречался с Лобановским и почему отказал ему
• как его подвел Йожеф Сабо
• о подзатыльниках Михаила Фоменко
• почему вместо Италии оказался в Израиле
• о сумасшедшем Газзаеве и как ему угрожали перед игрой Кубка УЕФА Днепр – Алания
• почему вышибал дверь в комнату Вячеслава Грозного на загородной базе Днепра
• как выбивал из Коломойского причитающиеся ему деньги
• за сколько один журналист предлагал ему купить кассету его гола за сборную Украины. 

«Если Ребров сотворит чудо, тогда ему честь и хвала»

– Иван Михайлович, как дела? Чем наполнена ваша жизнь сегодня?

– Все у меня нормально. Живу в Одессе. Конечно, дела могли бы быть лучше, если бы не война. Вы же видите, что вокруг происходит. Так что быть спокойным и уверенным в завтрашнем дне не приходится. Поэтому живу сегодняшним днем.

 Работаю с детьми в ДЮФК Атлетик – Игоря Ивановича Беланова. Это юные ребята, для которых все только начинается. 

– И сколько детей у вас занимается футболом?

– У меня две группы. Одна – ребята 2010 года рождения, играют на чемпионат Украины. Они впервые участвуют в таком турнире. Вторая группа – это дети, родившиеся в 2008 и 2009 году. Всего у меня занимается около пятидесяти ребят. 

– На улицах вас узнают?

– В Одессе сейчас тусовок особых нет. Если приглашают на турниры команд ветеранов одесского футбола, какие-нибудь торжества, конечно, узнают. В мае, например, был юбилей у Виктора Захаровича Зубкова – 80 лет. Собралось человек сто, очень приятно было всех увидеть. По сей день Зубков работает вместе с нами в клубе Атлетик. У нас там вообще солидная компания собралась. Есть люди, 5-6 человек, которые имеют тренерскую лицензию категории «PRO» и, тем не менее, работают с детьми.

– И кто эти люди?

– Гецко, само собой:) Юрий Кулиш, Андрей Телесненко, Виталий Руденко, Александр Голоколосов, сын Семена Альтмана - Геннадий. Да много известных в прошлом футболистов, которые работают рядом со мной. 

– Вы когда-то сказали: «раньше играли за любовь к футболу, а сейчас ‒ за деньги». До сих пор так? 

– Однозначно. Сейчас молодые все знают, кто сколько получает, какие у кого подъемные, что за бонусы у игрока от продажи. Они все сидят, об этом разговаривают между собой. Иногда прохожу мимо и говорю им: «Вместо того, чтобы считать чужие деньги, взяли бы мяч, поиграли через сетку в теннисбол». 

У нас вырисовываются три категории детей: дети из богатых семей, дети среднего достатка, и бедные дети. Как раз ребята последней категории и дают сегодня результат. Они хотят, у них глаза горят, есть желание сумасшедшее. Они стремятся к чему-то, работают над собой и показывают хорошие результаты. Но в коллективе они отшельники. У них нет крутых телефонов, они ограничены во всем остальном, поэтому другие ребята держат их на расстоянии. С этим есть проблемы. Очень много было у нас талантливых ребят, но все разъехались. 

Кто во Львов, кто в Закарпатье. Возраст 12-13 лет, а они уже все на карандаше. Обидно. Не знаю, как мы сейчас будем выглядеть. Ну, ничего, будем играть с теми, кто есть. 

– В свете последних событий в нашем футболе, давайте поговорим о сборной Украины, которая сыграла ряд игр под руководством Сергея Реброва. Как оцените этот этап нашей национальной команды?

– Я думаю, преждевременно сейчас делать какие-то выводы. Ребров только пришел в команду. Он ничего еще не сделал и не поменял. Пока сборная идет на старом багаже, который был до него. То, что появились новые люди в тренировочном штабе, в принципе, все этого ждали. Тренерский штаб у него, скажем так, не высшего класса. Говорить, что Ребров и его команда внесла какую-то серьезную лепту, я бы пока не стал. 

Впечатление от игр сборной у меня двоякое. С одной стороны, набрали максимум очков с Северной Македонией и Мальтой – молодцы, все классно. Но две эти победы дались команде очень тяжело. Серьезный экзамен в сентябре с Англии и Италией принес только одно очко.

Сергей Ребров. Фото: Оксана Васильева

– И каковы перспективы у сборной Реброва?

– Футболисты в сборной у нас неплохие. Задача ‒ их сплотить, настроить на то, чтобы они понимали, что могут играть не хуже англичан и итальянцев. Что они им ни в чем не уступают. Многие из них играют в хороших европейских клубах – это немаловажно. 

Конечно, хотелось, чтобы они зацепились за путевку на чемпионат Европы-2024. Понимаем, какие у нас конкуренты. Но даже если мы не попадем на финальный турнир в Германию, никто Реброва за это винить не станет. Понятно, что ему нужно время. Но если он сотворит чудо, ну тогда ему честь и хвала. Значит это тот тренер, который нам был нужен. 

По потенциалу у нас одна из лучших сборных за всю историю Украины. Есть 5-6 игроков, костяк нашей молодежной сборной, на подходе к национальной команде. Они в хорошей форме, имеют постоянную игровую практику в своих клубах. В будущем это лидеры национальной сборной.

«Паляница говорил: «Не ходи к Маркевичу, он без тебя разберется». А я в ответ: «Нет, ни хрена! Не разберется!»

– Ваши слова: «Очень не повезло футболистам моего поколения. Мы показывали феноменальную игру, но наш труд достойно не оплачивался». 

– Считаю себя финансово обеспеченным. Я поиграл на определенном уровне, немножко застал те времена, когда наш труд стал более-менее хорошо оплачиваться. Конечно, это не те деньги, которые сейчас крутятся в футболе. Для нас зарплата в три тысячи долларов была чем-то сверхъестественным – потолок. Сегодня люди, играя в Украине, получают – 30 тысяч долларов. Десятикратная разница:) 

Однако есть достаточно много хороших игроков, моего периода, которые за свою карьеру так и не заработали нормально для того, чтобы сейчас безбедно жить. 

– Кстати, вы знаете какие зарплаты у выступающих сейчас в АПЛ Зинченко и Мудрика? 

– Приблизительно знаю, какие у них там гонорары. Это сумасшедшие суммы, но я никогда не любил считать чужие деньги.

Александр Зинченко и Михаил Мудрик. Фото:Google

– Но вы ведь сказали, что ваши воспитанники считают их зарплаты. Для информации, чтобы понятно было простым людям, Зинченко получает в день порядка 1 миллиона гривен, а Мудрик – 650 тысяч. 

– Ну вот, пожалуйста. Но там еще минус налоги. Но все равно сумма такая, что, поиграв два-три года в АПЛ, можно обеспечить себе дальнейшую безбедную жизнь на сто лет вперед. Но, опять же, какую жизнь по окончанию карьеры ты будешь вести. Если ты вернулся и живешь обычной жизнью, такой, как до момента твоего отъезда, тебе этих денег хватит. Но есть и другая жизнь, ведя которую, заработанных денег может быль мало.

– Многие ведь люди молодого поколения не видели вашу игру. Расскажите, каким футболистом был Иван Гецко? Как бы вы себя сами описали? 

– Наглым был, противным, упорным, неуступчивым. Скорость у меня была, скажем так, выше средней. Я был не Игорь Беланов, но от защитников убегал и много забивал, выходя один на один с вратарем. Неплохо чувствовал себя в борьбе за мяч, на втором этаже. Игра головой – один из моих козырей. Хороший был у меня удар – с левой. Хотя, если посчитать, то правой ногой я тоже забил достаточно много голов. На футбольном поле – никаких друзей. Друзья ‒ только после игры. Если проигрываем, мог где-то завестись, пойти в подкат и кого-то «переехать». Естественно, потом жалел, что так поступил, особенно если пострадавшим оказывался мой друг. 

– Про вас еще говорили: человек со сложным характером. Можете это подтвердить, или опровергнуть? 

– Многие футболисты, которые чего-то добились в футболе, имеют тяжелый характер. Я не исключение. Были моменты, когда приходилось ругаться, разговаривать на повышенных тонах. А как без этого? Очень много было у меня таких моментов. И на скамейку меня сажали, и до увольнения дело доходило. Но потом это ак-то перемалывалось, становилось на свои места. 

Много у меня было погрешностей, много чего не сделал из-за своего характера. Мой друг и партнер Сашка Паляница ‒ по характеру совсем другой человек. Тихий, спокойный, никогда никуда не влезал, в отличие от меня. Помню, говорил мне: «Оно тебе надо, зачем ты туда лезешь? Не ходи к Маркевичу, он без тебя разберется». А я в ответ: «Нет, ни хрена! Не разберется!». 

Из-за этого я иногда страдал. Заводился со всеми тренерами, но по сей день у меня со многими из них нормальные отношения. 

«Когда получил вызов в сборную, до четырех утра тренировал удары головой»

– Нарушение спортивного режима – это ваша история? 

– Я не был режимщиком. Я из тех футболистов, кто мог позволить себе пиво, вино, шампанское, но только после игры. Но среди нас были и такие ребята, которым противопоказан был алкоголь. Была одна история в мой день рождения. 

Я пригласил гостей. Приехали родственники с Западной Украины, привезли домашнего вина. Хорошее, лет десять выдержки. Помню, Саша Паляница выпил два стакана, и поплыл. Очень переживал за него тогда, зачем мы ему наливали. Думал, потеряли мы его. После того дня рождения, ему понадобилось недельку-другую, чтобы привести себя в порядок:) 

– Вас в сборную СССР пригласил киевлянин Бышовец. Помните, при каких обстоятельствах? 

– Попасть в сборную тогда было очень сложно, где-то даже не реально. Уровень команд и игроков в Союзе очень высокий был, не то, что сейчас. Смотришь, на нашу Премьер-лигу ‒ кроме 2-3, может, 5 команд, все остальные ‒ посредственные. По уровню я бы их отнес к командам Второй союзной лиги. 

Так вот, я из Второй лиги попал в Черноморец, а через полтора года меня Бышовец пригласил в сборную СССР. Понимаете, какую колоссальную работу я за это время проделал? Помню, я забил со штрафного в «девятку» в матче Кубка УЕФА против норвежского Русенборга. Вот и вызвал меня Бышовец. Когда узнал об этом, на седьмом небе был. 

– Как праздновали вызов в сборную? 

– Ночь, все спят, а мы с Юрой Кулишом выходим на базе, включаем свет. Берем 40 мячей, и с половины первого до 4 утра он делает подачи, а я завершаю их ударом головой. Утром зарядка, а мы еле ходим. Прокопенко спрашивает: «Что с вами случилось? Вы что делали?». Потом ему доложили, что эти двое ночью вышли на поле и до утра лупасили мячи. 

Мы с Кулишом близкие друзья. Он родом из Днепра, и я в этом городе родился. Практически вместе пришли в Черноморец. На том момент у нас уже были семьи, дети. У него две девочки, у меня два мальчика. Да и квартиры нам в Одессе дали в одном доме, правда, в разных подъездах. Вот он и тренировал меня перед поездкой в сборную.

Иван Гецко в сборной СССР. Фото из личного архива Ивана Гецко

– Как вас встретили в сборной Союза? 

– Да как встретили? Нормально. Для меня ведь не было авторитетов. Хотя на тот момент там находились игроки очень высокого уровня: Протасов, Литовченко, Михайличенко, Канчельскис, Добровольский, Шалимов, Колыванов, Мостовой. Жил в одном номере с Черчесовым и на сборах, и накануне матчей. 

– В той сборной был еще и Горлукович. Рассказывают, что все его боялись, что на молодых он смотрел исподлобья, рявкал… 

– Да, Горлукович ставил всех на место, знал, как это делать. По нему есть много разных горбылей. Например, как он попал в состав, который должен был куда-то поехать. Вызывают нас 25 человек. На выезд должны ехать – 20. Значит пятерых надо отцепить. Идет тренировка, и Горлукович в единоборствах пятерых «перекусывает». У них всякого рода повреждения, вот так он попадал в двадцатку. Потом из этой двадцатки, таким же методом, убирал еще двоих и оказывался в заявке на игру:) 

Вот такие воспоминания о Горлуковиче остались у меня. В хорошем смысле слова. Я даже рассказывал об этом случае одному из своих воспитанников ‒ как люди любым путем шли к той цели, которую поставили перед собой. Кстати, этот мой воспитанник сейчас в сборной играет и забивает. 

«В Черноморце Бабогло не был востребован, а он сейчас забивает голы за сборную Молдовы»

– В сборной Украины или нет? Это кто? 

– Владислав Бабогло, которого Карпаты купили у Александрии. В свое время мне пришлось приводить его в чувства. Говорил ему, что нужно, сцепив зубы, пахать. Помню, забрал я его из дубля Черноморца, где он не был востребован ‒ его ущемляли, не доверяли, не выпускали, тем самым не давая возможности заработать какие-то деньги. Ведь для того, чтобы получить какую-то ставку, нужно было сыграть минимум 60 процентов игр. А ему позволяли сыграть около 50%, чтобы не платить. 

Потом его отец выкупил у Черноморца его контракт, за 40 тысяч. Я забрал его к себе, поработал с ним, и через два месяца отдал его в Александрию. И он заиграл. Так же быстро и ярко, как и я в свое время. Кстати, Бабогло немного поиграл в молодежной сборной Украины, но потом затерялся, его перестали приглашать. У родителей Владислава молдавские корни, он имеет двойное гражданство. 

– Как восприняли инфу, что он сыграет не за сборную Украины, а Молдовы? 

– Когда он мне сказал, что его зовут играть за сборную Молдовы, я сказал, чтобы соглашался: «Сыграешь в отборочном цикле, будешь на виду. Возможно, обратят на тебя внимание, и ты уедешь куда-то за границу. Будешь получать нормальные деньги и играть на серьезном уровне». Он меня услышал. Вот сейчас засветился в сборной Молдовы. В игре с Польшей победный мяч забил головой. Я очень рад за него. 

– Из поездок со сборной СССР какая вам особенно запомнилась? 

– В Италию. Наверное, еще и потому, что я вышел в стартовом составе, а Олег Протасов остался в запасе. Я отыграл 70 минут, а Олег меня поменял. Играл против мировых звезд: Барези, Мальдини, Баджо, Манчини. Это был матч квалификации к чемпионату Европы. Мы сыграли очень прилично. Был момент, где я мог забить, но вратарь Дзенга сыграл здорово. В итоге – 0:0. 

– Правда, что перед той игрой Бышовец обращал ваше внимание на то, что Барези долго возится с мячом, и его на этом можно подловить? 

– Да. В этом была его слабость. Барези, получая мяч, постоянно убирал его под себя, и, если его вовремя накрыть, он мог допустить ошибку. На разборе, перед игрой, нам об этом говорили. Я даже знал, когда это можно сделать. Ждал, караулил, все хотел поймать его, но у меня не вышло. 

– А вот Протасов такой момент поймал. 

– Да, это был перехват, и выход один на один. Барези сделал замах, а затем убрал мяч под себя, и Протасов его обокрал. Вот только жаль, что не забил.

Иван Гецко. Фото из архива Ивана Гецко

«За турне по Центральной Америке нам обещали по три тысячи долларов, а заплатили только 700»

– Турне сборной по Центральной Америке, чем запомнилось? 

– Эту поездку нам организовал Виктор Каневский (на тот момент Виктор Каневский жил уже в Америке и стоял во главе компании Соккер старз оф Нью-Йорк, ‒ прим. А.П.). Мы думали, что эта поездка будет коммерческой, но оказалось, что она благотворительная. Каневский возглавлял делегацию, которая нас встречала. 

Помню, по прилету у нас собрание, берет слово Каневский и говорит: «У нас для вас две новости, одна хорошая, другая плохая». Кто-то говорит, начинайте с хорошей. Хорошая новость состояла в том, что нас поблагодарили, за то, что мы приехали, что нас ждут несколько турниров. То, что мы молодцы и всякое такое. 

– А какой была плохая новость? 

– Что денег, которые обещали выдать в день прилета, сегодня не будет. Спонсоры своих обещаний не выполнили, кинули нас. Сказали, заплатят, но только потом, по приезду в Москву. Ну, началось. Все стали возмущаться. Кому нужна эта валюта в Москве? Всем хотелось в Америки эти деньги потратить, что-то купить, и в Союз привезти. 

– И сколько вам обещали заплатить за турне? 

– По-моему, по две или даже по три тысячи долларов. Мы тогда сыграли, если не ошибаюсь, восемь игр. Всю Америку облетали. Где только мы не были! Свыше 40 часов мы находились в воздухе. Нью-Йорк, Порт-оф-Спейн – столица Тринидад и Тобаго. 

Нас там усадили в автобус защитного цвета, за рулем которого сидел темнокожий солдат в форме десантника с автоматом. Мы все были в шоке. Оказалось, в Тринидад и Тобаго введен комендантский час, и это были меры безопасности. В час ночи разошлись по номерам, а в шесть часов вечера вышли на матч со сборной США. Все время до игры провели в гостинице, выйти из которой было нереально, поскольку весь периметр охранялся военными. 

Сыграли 0:0 (в составе сборной США было много участников ЧМ-1990 в Италии, ‒ прим. А.П.). Духота невозможная была – парилка. Температура выше +30С при 100% влажности. Через два дня мы обыграли хозяев и нам вручили очень красивый Кубок Карибов.

– Потом вы отправились в Гватемалу. 

– Мы сыграли с ними товарищескую игру и выиграли 3:0. Я отыграл весь второй тайм. Но перед этим нас повезли в столицу Коста-Рики Сан-Хосе по довольно необычному маршруту. Вначале в Каракас (столица Венесуэлы, ‒ прим. А.П.), затем в Майами, а уже оттуда в столицу Коста-Рики. Там провели матч с чемпионом этой страны командой Саприсса, игроки которой, составляли основу коста-риканской сборной на чемпионате мира в Италии. Мы обыграли эту команду с хоккейным счетом – 5:3. 

– Ну, хоть какие-то деньги вы получили? 

– В турне по Центральной Америке мы выиграли шесть игр, две сыграли вничью. Все надеялись, на хорошие премиальные за ту поездку. А получилось так, что нас обманули. Отдали меньшую часть обещанного – порядка 700 долларов. Обещали доплатить, но потом. А потом пошел в СССР разлад, и нас уже не приглашали никуда. 

– По пути домой вы ведь останавливались в Мюнхене. Расскажите про игру с Баварией? 

– Наше руководство искало любую возможность, чтобы как-то отбить ту поездку в США. В Мюнхене мы с Баварией сыграли благотворительный матч (вырученные деньги от той игры, 1 миллион 240 тысяч марок, полагались детям, пострадавшим в чернобыльской трагедии, ‒ прим. А.П.). Сыграли – 1:1. Запомнилось, как канцлер Германии Гельмут Коль вышел к центру поля и сделал первый удар по мячу. От той игры у меня именные швейцарские часы на память остались. Нам их вручали, там еще надпись ‒ Гельмут Коль, и его роспись. Потом подарил их кому-то из друзей. Уже не помню. 

«Для подготовки к первому в истории матчу сборной Украины предоставили поле, на котором люди в регби играли»

– Так получилось, что через несколько лет вы уже в составе сборной Украины летали в Америку на игру со сборной США. 

– Ту поездку нам организовала украинская диаспора. Сборную формировал Виктор Прокопенко, царство ему небесное. Костяк команды, составляли ребята из Черноморца: Цымбаларь, Никифоров, Третьяк, Гусев, Гецко. Играли в Нью-Джерси. Я провел весь матч, но, как и в 1990-м, игра закончилась со счетом – 0:0. 

‒ А до этого сборная Украины сыграла свой первый матч в истории против Венгрии. В родном и близком для вас Закарпатье…

‒ Игра была в Ужгороде, но нас собрали в Киеве. Тренироваться было негде. Нам предоставили поле, где сейчас стадион имени Виктора Банникова. Нынче оно более-менее приличное. А тогда, чтобы вы понимали, там люди в регби играли. Травы, как таковой, не было. Вроде сборная Украины у нас, а готовились к исторической игре вот на таком поле. Как вспомнишь, так вздрогнешь.

Иван Гецко. Фото из личного архива Ивана Гецко

 – Потом вас в сборную не вызывали. Не жалели, что вас отговорил земляк Йожеф Сабо от российского гражданства? 

– Никогда. 

– Он ведь убедил вас тогда, что вы игрок сборной Украины. Но когда Сабо ее возглавил, вы при нем играли очень редко. А если выходили на поле, то на несколько минут. 

– Не скрою, это меня задевало. Я тогда поверил ему, а вызовов в сборную не было. Конечно, там была очень серьезная конкуренция. Впереди здорово играли Шевченко и Ребров. Они понимали и дополняли друг друга. Для себя на тот момент я места в сборной не видел. Числился третьим нападающим, когда вызывали. 

Сабо не ставил меня, не доверял. Помню, завелся, сказал ему: «Лучше буду играть в клубе, чем в сборной сидеть у вас на лавке и протирать штаны». 

На этом все и закончилось. Потом сам пришел к выводу, что это не мое. И уже не горел желанием попасть туда. 

«Когда Лобановский звал в Динамо, я спросил – а что будет с моей одесской квартирой, где я только что сделал ремонт?»

– Путь в сборную для многих лежал через киевское Динамо. Вас ведь звал к себе Лобановский? Чем руководствовались, говоря ему «нет»? 

– Мы с ним виделись тайком в Киеве. У нас была индивидуальная беседа. Я тогда в составе Черноморца приехал на игру с киевлянами. По-моему, дело было в 1991 году. Утром мы вылетели, в 12 были Киеве. В два часа у нас по расписанию обед, а в семь вечера ‒ игра. В самолете Прокопенко сказал, что со мной в Киеве хотят поговорить. Я еще спросил у него: «И что мне делать? О чем мне с ними говорить?» 

Меня забрали прямо в аэропорту Борисполь, посадили в машину и привезли на какую-то квартиру. Я зашел и увидел Лобановского. Мы с ним говорили минут 40. Он сказал, что намерен в ближайшем будущем создать в Динамо боеспособный коллектив. Хотя работал он тогда еще в Эмиратах. В Киеве, похоже, он был проездом. 

– И что говорил Валерий Васильевич? 

– Сказал, что я ему нужен, и он хотел бы, чтобы я переехал в Киев. Я на тот момент был на эмоциях, внушил себе, что умею играть хорошо в футбол. Можно сказать, заболел звездной болезнью. Спросил еще у Лобановского, а что будет с моей квартирой в Одессе? У меня ведь квартира служебная. Он сказал, что ее придется отдать. Как отдать? А я только что сделал ремонт:) 

Когда Лобановский сказал про переезд, я заартачился. Сказал, что не готов ехать в Киев, из-за Чернобыля ‒ у меня маленькие дети, жена не согласится на переезд. На первое место тогда поставил безопасность своей семьи, а не футбол. После встречи с Лобановским меня привезли в гостиницу. Я успел пообедать, немного отдохнул и поехал на игру.

– И как вы сыграли с Динамо? 

– Мы Киев обыграли – 1:0, и я забил победный гол (19 октября 1991 года, играли на Республиканском стадионе, Гецко забил гол после углового ударом головой, ‒ прим. А.П.). Кстати, Лобановский тогда так и не возглавил Динамо.

– Это тот год, когда вы Киев лишили бронзовых медалей чемпионата? 

– Да, но и мы до медалей немного не дотянули. При равенстве очков разница мячей у московского Торпедо оказалась лучше, хотя по личным встречам мы их в том чемпионате превзошли (разница мячей у торпедовцев была +16, а у одесситов +15, ‒ прим. А.П.).

– К тому времени вы должны были играть в одном из итальянских клубов. Почему ваш переход не состоялся?

– Я прошел со сборной Союза практически весь отборочный цикл. Мы боролись с итальянцами и норвежцами за путевку на чемпионат Европы 1992 года. Сборная в итоге задачу решила, но я в Швецию не ездил. Помню, с итальянской Фоджей товарищескую игру мы проводили, я забил два мяча, еще против малоизвестного клуба Миренвино играли, шесть мячей в их ворота забил, при итоговом счете 13:0. 

Мне светил контракт с Фоджей. Интересный факт, но протеже в этом вопросе, у меня оказался Анатолий Бышовец:) Все шло вроде бы хорошо, но потом, что-то сорвалось. Вместо меня Фоджа подписала Колыванова. 

– Почему?

– Оказывается, решающим стал финансовый вопрос. Черноморец запросил за меня довольно солидную, на то время сумму, с шестью нулями. Кому-то, что-то не понравилось. Возможно, кто-то там чего-то недополучил. Потом Черноморец сватал меня в другой итальянский клуб – Дженоа. Я ездил в Италию, тренировался в этом клубе, на тот момент там еще Добровольский был. За счет будущего моего контракта Черноморец еще в Геную на недельку с семьями приезжал, на отдых. Вся моя семья: жена, дети уже учили итальянский язык. Готовились, можно сказать, по-настоящему ехать в Италию. Все было здорово и классно, а в итоге, такая же история, как и с Фоджей. 

– А здесь что не срослось?

– Вновь финансовый вопрос. На этот раз что-то уже руководство Черноморца с Прокопенко начудили. Так вышло, что Италия не стала моей страной. Я, когда об этом узнал, очень обиделся на руководство Черноморца. Понял, что нужно самому брать инициативу в свои руки. Поэтому и согласился на первый вариант, который мне предложили, лишь бы быстрее оттуда уехать. 

– У Черноморца тогда с финансами вообще дела были плохи. Ваш партнер по команде Виктор Гришко рассказывал, что ему для того, чтобы кормить семью пришлось продать свой BMW. 

– Я вырвался оттуда, когда в Черноморце все еще было нормально. Когда с нами еще работал Прокоп (Виктор Прокопенко, ‒ прим. А.П.). Первым уехали я и Третьяк, по-моему, кто-то еще. После нас ‒ Гришко, Цымбаларь, Никифоров, Шелепницкий. За восемь месяцев весь стартовый состав Черноморца распродали. В любые клубы игроков продавали.

Иван Гецко в Маккаби. Фото из личного архива Ивана Гецко

– Понятно, не Серия «А», но ваш Маккаби – гранд Израиля. Было интересно? 

– Мой новый клуб Маккаби на тот момент был командой выше среднего уровня ‒ чемпионские медали завоевали, Кубок выиграли. В еврокубках Маккаби здорово выступал. С итальянской Пармой мы на равных сражались. А Парма, на минуточку, на тот момент была обладателем Кубка Кубков. Уступили мы им лишь в серии послематчевых пенальти. Они дальше пошли, дошли снова до финала (уступили лондонскому Арсеналу 0:1, ‒ прим. А.П.). 

Хороший подбор футболистов в Маккаби был: Беркович, Мизрахи, Хазан… Люди поиграли в Англии, Франции. Из наших ‒ Виктор Чанов и Андрей Баль, который работал помощником главного тренера. Через годик подтянулись Сергей Кандауров и Роман Пец. 

«С бонусами и премиальными я потерял в Маккаби 80 тысяч долларов»

– Ваши слова: «В Маккаби я попал в кабалу»? 

– Мои. Думал, что Маккаби станет для меня перевалочным пунктом: поиграю там годик, и они меня либо продадут, либо я сам выберу клуб, какой захочу. У меня и в контракте было записано: год плюс два. На деле получилось, что год я отыграл, мы взяли Кубок и о продаже в другой клуб уже речи не стояло. Они делали большие ставки на еврокубки. В итоге я остался еще на один год. Тут мы выигрываем чемпионство, и снова становимся участниками еврокубков. Понимаю, что меня не отпустят.

– А предложения были? 

– Да ‒ от английского Портсмута. Я еду в Англию тренируюсь с ними, задача выйти в Премьер-лигу. В итоге команда в финальную пульку не попадает и остается в первом дивизионе. Тогда еще у них ввели ограничение на иностранцев. Чтобы получить права на работу в Англии, необходимо было наиграть не менее 50% игр за сборную своей страны. Так что там у меня ничего не вышло. После двух месяцев пребывания в Англии я вернулся в Израиль. 

– Это был единственный вариант? 

– В Маккаби уже понимали, что я у них играть не хочу и не буду, что уйду по любому. Вот они и отправили меня на просмотр в швейцарский Серветт. Поехал в Женеву, с месяц там покрутился. Вроде я им подхожу, мне говорят да, но тут узнаю, что Маккаби просит за меня сумму порядка 3-4 миллионов. В Серветте им ответили, что мой контракт клуб не потянет. Снова пришлось возвращаться в Израиль. 

– Но вы ведь хотели уйти! 

– Тут нашла коса на камень. В клубе мне говорят: «Продолжаешь играть у нас». Я им отвечаю: «Не дождетесь, играть здесь я не буду». А дальше пошли судебные дела. Я подал иск в ФИФА. Там разбирались очень долго. Шесть месяцев я практически не играл в футбол. Все это время жил в Израиле, но тренироваться с командой мне запретили. По контракту получал только зарплату, без всяких премиальных и бонусов. Правда, ни машину, ни квартиру у меня клуб не забрал. Все это мне оставили в пользование. 

– Какая у вас была зарплата в Маккаби? 

– Что-то около 5 тысяч долларов. Для простых людей тогда это было очень много. 

– Какую сумму, прописанную в контракте, вам не вернули? 

– Я потерял очень серьезные бонусы и премиальные. Порядка 80 тысяч долларов клуб должен был мне выплатить, но этих денег я так и не получил. За это я тоже с ними судился, но потом для меня уже главным были не деньги, а желание получить статус свободного агента. Хотел, чтобы клуб мне его предоставил. А то из Израиля я бы вообще мог не выехать:) 

«После жесткого разговора в раздевалке на второй тайм я выходил с разбитой губой» 

– Вы поработали со многими тренерами. У каждого из них есть своя «фишка». В чем была «фишка» Виктора Прокопенко? 

– Прокоп – уникальный, очень интеллигентный человек. Мы все его уважали. Я у него ходил в любимчиках. Меня Альтман по сей день, когда встречаемся, где-то сидим и общаемся, возьмет, да и укусит: «Тебе везло, потому что тебя Прокоп любил». Мол, всех он наказывал, а мне все прощал. Говорит, что он до сих пор не может понять почему. На самом деле у меня с Прокопенко были хорошие, близкие отношения. Доверие. И я никогда его не подводил.

Прокопенко был великим стратегом. Помню, играем дома, по-моему, с Араратом. Горим – 0:2, после первого тайма. В перерыве Прокоп заходит в раздевалку и говорит: «Ну, что я на это могу сказать? Вы лучше сами друг другу скажите, все что хотите». Повернулся и ушел. И тут началось! 

Поднялись «старички» ‒ Вася Ищак, Жора Кондратьев, Ваня Жекю, и мы молодые ‒ Цымбаларь, Никифоров и я в том числе, получили по соплям. На второй тайм я выходил с разбитой губой, из которой сочилась кровь. У кого-то бровь была рассечена, у кого-то фонарь под глазом:) В итоге мы тот матч выиграли. 

После игры заходим в раздевалку, Прокопенко, улыбаясь, говорит: «Теперь я вижу, что у нас команда». Вот так, ничего не говоря, он мог сделать так, что за него билась вся команда.

Виктор Прокопенко. Фото Google

– А в финансовом плане Прокопенко вас никогда не подводил? Все что вам обещал, он выполнял? 

– Да всякое было, разные нюансы. С той же продажей меня в итальянский клуб. Наверное, можно было где-то уступить, дать возможность мне уехать. Но, опять же, все эти финансовые вопросы не только от Прокопенко зависели. Больше от руководства клуба, от людей, которые все это потом делили. Искали выгоду от нашей продажи. Но лично я ни в чем Прокопенко упрекнуть не могу. Если, что-то и было, то оно никогда не выходило за рамки дозволенного. 

«Самый большой штраф у Газзаева 10000 долларов» 

– Вы сказали, что со многими тренерами, с которыми вам пришлось работать, у вас хорошие отношения. Но среди них ведь были настоящие тираны ‒ как Газзаев. 

– Вот с ним я как раз и не сработался. У Газзаева шаг влево, шаг вправо – все было наказуемо. Когда команда приезжала в Москву, все было нормально. А как только возвращалась во Владикавказ, начиналось. Игру сыграли ‒ сели в автобус и на базу. Газзаев мог там нас запереть. Военные ходят с автоматами, охраняют эту базу. Жуть… 

Сам город маленький, цивилизации нет. Некуда пойти, где-то скрыться от посторонних глаз. Все тебя знают, все докладывают Газзаеву. А я ‒ человек вольный. Не люблю, когда ущемляют мою свободу. 

В Израиле перед игрой нет никаких заездов. Первое время я ходил по дому и сходил с ума. Рядом постоянно жена, дети. Никак не мог найти себе место. Потом привык к свободе, к доверию. Забыл, что тебя за два дня закрывают. А если проиграли, то могли на базе продержать еще до утра. 

Что еще не нравилось у Газзаева, то, что на сборах у него работали и наигрывались одни люди, а когда приехали в Осетию, на первый план вышли другие. Те, кто были больными, сразу выздоровели. И их он начал ставить в основной состав. 

– Говорят, Газзаев был помешан на штрафах. Вас он штрафовал? 

– Зарплаты у нас в Алании были более-менее нормальные. Поэтому Газзаев мог позволить себе наказать всю команду, например, лишив ее месячной зарплаты. Но этого ему было мало и он, бывало, лишал нас и премиальных. 

– За что?

Валерий Газзаев. Фото: Google

– За плохое отношение, за снижение спортивной формы. До поры до времени он не трогал меня, но как только я перестал забивать, он стал наказывать и меня (в первой игре за Алания - КамАЗ Гецко совершил хет-трик, в следующем матче с ЦСКА отличился голом, после этого не забивал, ‒ прим. А.П.). 

– Самый большой штраф, который вы заплатили? 

– 10 тысяч долларов.

– За что? 

– Формулировка – за снижение спортивной формы. Помню, Газзаев вызывает: «Ты не отдаешься в игре, полностью не выкладываешься». Что-то еще он мне долго рассказывал. Аргументов у него было очень много. Но мне достаточно было его первых слов, чтобы я завелся. 

– Из-за Газзаева вы из Алании уходили? 

– В первую очередь. Да, он хороший тренер, у него было чему поучиться, но были такие моменты, которые я просто не приемлю. Например, беспрекословно подчинить себе человека, задавить его. 

«Я сказал Фоменко, чтобы он попробовал ко мне подойти и дать подзатыльник» 

– У вас были стычки, ссоры? 

– Да. Мы начали закрывать друг другу рот. Я ведь не из слабохарактерных. Никому не позволял садиться себе на голову. 

У меня и с Михаилом Фоменко в Металлисте были точно такие же отношения, когда он позволял себе лишнее. Как-то он в раздевалке подошел к одному из игроков и дал ему подзатыльник. Я не сдержался, встал и сказал ему прямо в лицо: «Что ты к нему подошел, ты ко мне подойди. Попробуй дать мне подзатыльник». Фома (Михаил Фоменко, ‒ прим. А.П.) побагровел и как закричит: «Убрать его немедленно из раздевалки. На второй тайм он не выходит». 

Говорю: «Да я даже спрашивать у тебя не буду». И, выходил на поле. Правда, он меня менял уже по ходу тайма. Так получилось, что из-за него, я в серьезную аварию попал (возвращаясь из Одессы в Харьков, заснул за рулем и вылетел с трассы, ‒ прим, А.П.). Он перестал мне доверять, на какую-то игру даже специально меня не поставил. Потом я узнал, что та игра была «левая». После всего этого мы уже перестали уважать друг друга, 

– Что за история была с Леонидом Буряком? Он ведь после Израиля звал вас в Черноморец? 

– Я вернулся в Украину из Израиля. Недельку отдохнул, уже начал понемногу тренироваться. И тут звонок: приглашают в Черноморец. Естественно, мы с женой обрадовались. Я иду на прием к Леониду Буряку, он тогда был главным тренером одесситов. Сидим у него в кабинете, и он говорит мне: «Ваня у нас в Черноморце будет такая команда! Ты, Гусейнов, да мы порвем всю Украину, вместе с Шахтером и Динамо». 

Вроде все нормально, я ему сказал свои условия, предупредил, что на данный момент нахожусь не в оптимальной форме, три месяца не тренировался. Он мне отвечает: «Ничего, разберемся». Проходит день-два ‒ мне звонит уже покойный Вадик Плоскина и говорит: «Ваня, дела неважные. У нас было собрание, и Буряк руководству поставил ультиматум, чтобы выбирали ‒ либо он, либо Гецко». Оставили Буряка, а я начал искать себе другую команду. 

Получилось так, что сначала Леонид Иосифович мне много интересного «напел», а потом убрал. Футбольный мир тесен, и уже вечером поступил звонок из Нижнего Новгорода.

Леонид Буряк. Фото: Google

«Перед игрой со Спартаком нам сделали укол от столбняка и дали выпить десять таблеток Ребоксина» 

– Почему вы выбрали российский Локомотив? Деньги были решающими в вашем переходе?

– В принципе, да. Звонил главный тренер Локомотива Валерий Овчинников, который сказал, что хочет видеть меня в своей команде. Помню, сказал, что есть у меня час времени, у него люди уже стоят под дверью, билеты уже куплены. Локомотив готов подписать со мной контракт на любых условиях. 

Не скрою, я колебался. Стал объяснять ему, что не готов, что это чемпионат россии, который, на голову выше, чем в Украине – по тем временам. Но когда он озвучил мне финансовую сторону вопроса, я не устоял. Сказал, что готов приехать. 

– И там вы увидели то, чего до этого не видели нигде?

– Первое из того, что увидел, было следующее: идет установка на игру, на стол перед игроками выставляют две огромные сумки, набитые деньгами. И тут Овчинников говорит: «Сейчас каждый из вас поднялся, подошел и взял себе столько денег, сколько ему надо». Смотрю, все пацаны тушуются, не решаются подойти. А Овчинников как закричит: «Я сказал: все поднялись и взяли деньги!!!». 

Начинается движение, люди направились к этим сумкам, подходят ‒ и тут Овчинников как даст кием по столу. Все врассыпную! Бегом садятся на свои места! А он с ухмылкой говорит: «Заберете все это, но только после игры». Его подчиненные тут же быстро сумки эти убрали. Я смеюсь, не могу удержаться, а Овчинников мне говорит: «Ты чего смеешься, держи свои эмоции при себе. У нас тут все очень серьезно». Со стороны методы его общения с игроками казались унизительными.

– За это в футбольных кругах Овчинникова прозвали Борманом? 

– Да. Прежде всего из-за таких вот выходок. Помню, еще был случай. Утром, после выходных, приезжает Борман на базу. Нас выстраивают в две шеренги: в одной команда, в другой тренерский штаб и обслуживающий персонал. Он идет вдоль построения и спрашивает: «Ну, что как прошли выходные?». Кто-то отвечает ему: «У нас все нормально, никаких происшествий нет, все в строю – живы, здоровы». Борман говорит: «Хорошо. Футболисты остаются на месте, а остальные за мной». 

И вот идут они к мусорным бакам, Борман открывает их, а там пустые бутылки из-под пива и шампанского. Никогда не забуду, как он потом выписывал штрафы всем этим людям. Идет по коридору и называет суммы: 300, 300, 400… Кто-то говорит ему, что на выходных, на базе не был, но это его не спасает. Разжалобить Бормана было невозможно. И таких историй было немало. 

– Что за нечеловеческие нагрузки были у Овчинникова? 

– Я иногда рассказываю своим подопечным, какая зарядка у нас в Локомотиве была. Утром ты проснулся, и выходишь на 20-минутную разминку. Семь по 1000 – это у нас как насморк. Территория базы огорожена колючей проволокой, по периметру собаки. Нигде, ничего нельзя срезать. Борман сидит в машине, ты пробегаешь мимо него, он выставляет навстречу тебе ладошку. Хлоп! – бьешь пятерочку ему. А рядом сидит его помощник и записывает тебе круг, который ты пробежал. Это зарядка. 

А потом вся эта беготня продолжается на полную силу, на пределе. Бегали мы 200 по 100. Ты бежишь стометровку за 16, 17 секунд, назад трусцой, потом снова сотню рвешь – и так 200 раз. Но это еще полбеды. Второе беговое упражнение 20 по 400, с него я вообще с ума сходил. Это настолько изматывало, что многие пацаны не выдерживали. Рыгали, да что там, сознание теряли, скорую им приходилось вызывать! 

– Как-то вы сказали, что газон, на котором вы играли, Овчинников называл площадкой для баллистических ракет. 

– Поле было – бетон:) Трава есть, но вперемешку с песком. Однажды перед игрой со Спартаком мы вышли на разминку, жара под сорок градусов. Надели бутсы-копочки на тринадцати шипах, размялись и заходим в раздевалку. И тут Овчинников выдает: «Переодевайтесь в бутсы на шести шипах». Ему говорят: как на шести, там поле дуб?! 

Потом уже на установке Борман объяснил: «Ни технически, ни тактически мы не можем обыграть Спартак, только если мы их перебегаем». После этого нам делали укол в плечо, то ли от столбняка, то ли еще от какой-то фигни. Помню, после него, у меня всю правую руку отняло, только на следующий день отпустило. А еще 10 таблеток Рибоксина. Подходишь к столу, тебе выдают эти таблетки. Кладешь их в рот, запиваешь водой, а он проверяет, проглотил ты, или нет. 

Но это еще не все. Выходим, смотрим, а там стоят восемь пожарных машин и заливают футбольное поле водой. Залили они тогда так газон, что стояла вода по щиколотку. Но мы со Спартаком сыграли вничью – 1:1 Я еще гол забил. Могли даже выиграть, если бы не перекладина (19 сентября 1996 года, у Спартака в первом тайме гол забил Цымбаларь, а Гецко сравнял счет на 75-й минуте встречи, ‒ прим. А.П.). 

– Для футболистов святое слово – премиальные. За Спартак они были повышенными? 

– Да. Двойные, иногда даже тройные. За победу над Спартаком могли заплатить 5-7 тысяч долларов. А обычные премиальные за победу ‒ 2,5 тысячи. Случалось, за ничью с лидерами могли заплатить как за победу.

«Думаю, Коломойский понял, что со мной лучше не связываться. В Днепре долги отдали не всем, а только тем, кто сумел их выбить» 

– Дальше в вашей карьере был Днепр, тренером которого был Вячеслав Грозный. Он вам предложил хорошие деньги? 

– Контракт бы заманчивый. А с Грозным я познакомился, еще когда был в СКА Карпаты. Был турнир среди команд, которые представляли вооруженные силы. 

Уже тогда он звал меня к себе в Винницу. Говорил: «Зачем тебе возвращаться в Закарпатье, отслужишь, приезжай в Винницу, будешь у меня играть». Потом мы долгое время не виделись. Грозный работал в Спартаке. Кстати, в Спартак я мог перейти, когда находился в Израиле, во всяком случае, переговоры такие велись. Но что-то не срослось. 

– Что думали о предложении тогдашнего Днепра? 

– Когда я услышал, что Днепр заинтересовался мной, был приятно удивлен. Во-первых, Днепр для меня родной город, там я родился, во-вторых, хотелось быстрее убежать от этого сумасшедшего Газзаева. Эта база, на которой он нас держал, у меня уже в печенках была. 

Вячеслав Грозный. Фото Google

– Грозный в работе не разочаровал? 

– Как тренер, Грозный ‒ специалист высокого уровня, как-никак спартаковскую школу прошел. Тренировки у него хорошие, качественные. Грозный в Днепре дал мне свободу. Я позволял себе очень много того, чего не могли позволить себе другие футболисты. 

Так, например, я знал, что, сыграв в субботу игру, мог сесть в машину и уехать домой в Одессу. Если команду собирали в понедельник, то я мог появиться на базе во вторник, и даже в среду. Но Грозного «кинули» в Днепре, а уже потом «кинули» и нас. Из того, что нам обещали, заплатили лишь третью часть – 10 тысяч долларов. Сказали, что это деньги за шесть побед и 2 ничьи (Гецко в Днепре провел 19 игр, забил 6 мячей, ‒ прим. А.П.). И то, насколько я знаю, отдали не всем, а только тем, кто сумел выбить. 

– Вы из тех, кто эту сумму получил. Как это было? 

– Да как. Пошел к Коломойскому и сказал: «Кого вы тут хотите наказать ‒ это ваше личное дело, но я хотел бы свое получить и не устраивать вам здесь гендель». Еще сказал ему, что имею опыт судейских тяжб в Израиле с Маккаби, где я выиграл процесс. 

Думаю, Коломойский понял, что со мной лучше не связываться. Мне, Парфенову и Мизину какие-то долги тогда погасили, а остальным ребятам – нет. В интернете есть еще интервью Коломойского, в котором он говорит, что Гецко и его компания переходили из клуба в клуб, но после них всегда была разруха. Типа того, что все деньги мы у клубов выкачивали:)

– Чем удивил вас Вячеслав Грозный? 

– Своими обещаниями. В итоге все зашло так далеко, что мы стали меньше Вячеславу Викторовичу доверять. Помню, сидим мы где-то в городе, ужинаем, и тут звонок с базы, говорят: «Грозному уже загрузили вещи в два бусика, и он собирается уезжать». Мы бегом в машину и на базу, но так и не застали его. 

– Правда, что вы двери в его комнату на базе пытались выбить? 

– Да, лично я. Вся инициатива шла только от меня:) 

– Чем разрешился ваш конфликт с Днепром? 

– У нас были контракты еще на год. Нам их разорвали, сказали, что дают нам статус свободных агентов. Закончился первый круг чемпионата, мы могли перейти в любой другой клуб без компенсации. Что, собственно, и сделали. Так, что Днепр за нас ничего не получил, мы ушли бесплатно.

«Перед игрой Днепра с Аланией меня припугнули, сказали: «Не вздумай забить» 

– Ваш новый клуб – Днепр – играл с прежним – Аланией – в Кубке УЕФА. Сложно было? 

– Накануне первой игры во Владикавказе у меня был личный разговор с местными деятелями. Мне сказали, что у меня могут быть большие проблемы, в общем припугнули. 

– Это был телефонный звонок? 

– Нет. Ко мне зашли прямо в номер. Я ведь знал всех местных авторитетов, поскольку во Владикавказе пробыл почти год. Знал там весь криминальный мир – приходилось где-то пересекаться. Они заехали как бы в гости, но все сразу поняли, какой это был визит. 

– И что они требовали, не выходить на игру, или не забивать? 

– Сказали буквально следующее: «Играть ты можешь, но не вздумай забить». Хотя я сказал себе, что все это ерунда, но бегал, а все эти мысли все равно лезли в голову. Все это однозначно сказалось на моей игре. 

– Ответная игра на Метеоре – 1:4, что это вообще было? Правда, что те игры Днепр сдавал, поскольку полностью не рассчитался за ваш переход?

– К моменту нашей игры с Аланией отдали за меня, по-моему, тысяч 200 долларов, а еще 50 тысяч где-то плавали. Помню, насторожило меня то, как шла у нас подготовка к ответной игре. Как тренировалась команда. Я видел, как Грозный умеет настраивать на важные матчи, какой он мотиватор. А тут настроя фактически не было. 

Или уже какие-то терки по зарплате у нас были. Там ведь уже дошло до того, что наш спонсор отказывался нам платить. Задолженности уже были по зарплатам, про премиальные я вообще не говорю, Грозный потерял рычаги управления командой. Как тут не опустишь руки… Начались конфликты, ультиматумы: или нам выплатят зарплату, или мы не выходим на игру. В общем, та игра была у нас провальная. Пропустили быстрый гол на 3-й минуте, тут же Мизин пенальти не забил (12-я минута, парировал вратарь, ‒ прим. А.П.). Тот незабитый пенальти окончательно нас надломил. Что-то там происходило непонятное.

Иван Гецко в Карпатах. Фото из личного архива Ивана Гецко

– Еще такой факт. Вы трижды играли в финале Кубка Украины, а выиграли лишь один трофей. Почему с Карпатами и Кривбассом уступили Динамо? 

– В то время первое и второе место в Украине не разыгрывалось. Это были места для Динамо и Шахтера. Борьба всех остальных команд была только за 3-е место – это был максимум. 

Что касается финалов, так получалось, что нам чего-то не хватало. И потом, все финалы игрались в Киеве. Получалось так, что Динамо играет у себя дома. Знали мы, что судьи будут нас душить. За те два года, что я провел в Карпатах, мы ведь три раза Динамо обыграли и один раз сыграли вничью. Я еще победные мячи в тех матчах забивал. А вот в кубке все было иначе. 

– Период, проведенный в Карпатах, был для вас хорошим? 

– Да. Как и в Днепре, у меня была свобода действий. Для меня это важно. Чувствовал себя вальяжно. Но тоже были свои приколы. Помню, жили мы на базе в Брюховичах в одной большой комнате: я, Мизин, Паляница, Полунин, Шаран, еще кто-то. Она там самая приличная была. Внизу был медицинский корпус, а над ним эта комната. 

«Израильтяне чуть не подрались между собой, выясняя, кто же будет бить послематчевые пенальти Парме» 

– Самые неприятные воспоминания в Карпатах, наверное, связаны с игрой против Хельсинборга? 

– Да. Обидная игра. Мы обязаны были проходить эту команду. 

– Все складывалось неплохо до 90-й минуте, а что произошло потом? 

– Ажиотаж в городе невероятный был. Болельщиков – полный стадион. Атмосфера сумасшедшая. Мой отец, помню, приехал на футбол. Так, как болели в те годы во Львове, не болели нигде. Разве что в Кривом Роге. На 90-й минуте шведы нам забивают гол. Счет, который устраивает шведский клуб. И тут наша атака в ответ, и я забиваю. 

Играем дополнительное время, и за пять минут до его окончания. Сергей Ковалец вместо того, чтобы отдать пас, наносит удар по воротам. Куда он бил с острого угла ‒ не понимаю. Покатил бы мяч вдоль ворот, и кто-то мог в пустые ворота переправить мяч. Ну, а потом били пенальти. Все было на нервах, даже я не забил. Проиграли Хельсинборгу.

– За свою карьеру вы 23 раза подходили к «точке» и пять раз не забили. Нелегко быть пенальтистом? 

– Пенальти я начал бить в Черноморце (первый пенальти забил Шахтеру 25 апреля 1991 года, ‒ прим. А.П.). Помню, первый хет-трик я винницкой Ниве забил. Два мяча – удары с пенальти (4 апреля 1992 года Черноморец – Нива 6:0, ‒ прим. А.П.). Это был первый чемпионат Украины. 

Потом часто бил, хотя штатным пенальтистом никогда не был. Получалось спонтанно: нарушили на тебе правила, подошел и пробил. Для меня не играло роли, кто бьет, главное, чтобы был результат. 

– Самый эмоциональный момент в игре вашего Маккаби с Пармой ‒ тоже серия пенальти. Почему вас не было в списках бьющих? 

– Там другая ситуация была. Игроки даже тренера не спрашивали, кто будет бить. Израильтяне сразу нам сказали: «Ребята, извините, но в историю хотим попасть мы». Никогда в жизни израильская команда не доходила до 1/8 финала еврокубка, тем более, играли мы с итальянцами. Поэтому 11-метровые пошли бить Мизрахи, Харази, Глам, Атар Ровен. Они чуть не подрались между собой за то, кто будет бить. Нужно было 5 бьющих, а кандидатур – 6 или 7. Я готов был бить пенальти, как и Кандауров, и Пец, но нам даже не предлагали.

– Как вспоминаете время, проведенное в Кривбассе? 

– Коллектив в Кривбассе был очень хороший. Тренерский штаб – уникальный. И с Тараном, и с Литовченко мне довелось поиграть. С Вадиком Тищенко мы вообще кумовья, в одно время в Израиле играли. Много в команде было одесситов: Грановский, Зотов… Игру отыграли, сели в машину ‒ и домой. До Одессы – 306 километров. Было легко, свободно и просто. Отношения ‒ очень хорошие, дружеские. 

Но все было хорошо, пока у клуба были деньги. Только начались задержки с выплатами премиальных и зарплат, отношения испортились. Начался поиск «вшей», а вслед за этим наступил распад команды.

– Металлист ‒ худший для вас этап в игровой карьере? 

– Да. Там началась тренерская чехарда. Приглашал меня один тренер, но потом пришел другой ‒ Фоменко, и начались репрессии: все эти старые методы с заездами на базу на три дня. Как только мне начинали перекрывать кислород, я начинал сопротивляться. Все это сразу принимал в штыки. Либо они с этим мирились, либо все заканчивалось скандалом. 

Маркевич однажды сказал: «Ви не чіпайте його. Він завтра вийде, заб’є свої два-три м’ячі, і все буде гаразд».

«Я Маркевичу посоветовал вывезти команду с семьями на пикник, после этого мы ни одной игры не проиграли – бронзу взяли» 

– Маркевича, наверное, вспоминаете с особой теплотой? Он не ущемлял вашу свободу? 

– Никогда. С Богдановичем у меня были великолепные отношения. Помню, был случай: подходит Маркевич ко мне и говорит: «Иван, что делать?». А мы тогда забуксовали. Никак выиграть не могли. И вот, после очередной ничьей, я говорю ему: «Давайте завтра соберем всю команду с семьями, на базе и устроим в лесу пикник. Посидим, поговорим по душам. И вообще закройте на все глаза. Дайте пацанам свободу. Посмотрите, все будет по-другому». 

Маркевич так и сделал. Мы с Вовой Езерским поехали на базар, купили полсвиньи. Приготовили шашлыки. Посидели всей командой на природе, с семьями. Половили рыбу, сделали совместный обед. И что вы думаете? После этого у нас пошло все в гору. Команда ни одной игры больше не проиграла. В итоге стали бронзовыми призерами.

Мирон Маркевич. Фото: Google

– У вас был отличный дуэт с Паляницей. В сезоне 1997/98 годов, когда вы вместе оказывались на поле, наколотили в 27 играх 29 мячей. 

– Мы с Паляницей разные люди. Я не он, а он ‒ не я. Я буйный, резкий вспыльчивый и дерзкий. А Сашка, наоборот, тихий, уравновешенный, спокойный. 

Выходит, мы как-то дополняли друг друга. Я выиграю верховую борьбу, сброшу мяч. А он чувствовал, куда надо бежать, в каком месте оказаться. У Паляницы неплохая скорость была, он мог убежать и отдать. Все это работало. 

Считаю, на тот момент, наш дуэт был лучшим в Украине, конечно, если не брать в расчет дуэт Шевченко – Ребров. 

– Как считаете, вам не повезло, что пришлось играть в период расцвета дуэта Ребров и Шевченко? 

– Да. В этом плане нам очень не повезло. Если бы не эти двое, мы были бы больше востребованы. 

– Вашему дуэту не было бы равных в нынешнем чемпионате Украины? 

– Я не знаю, какие сегодня требования к нападающим, когда их приглашают в команду. У нас был пункт в контракте, где оговаривалось, сколько ты обязан забить мячей за сезон. Скажем, если ты забивал меньше 10-12 голов, то ты задачу не выполнил, и клуб имел все основания наказать тебя финансово. Почему сейчас такого нет, у меня вопрос. 

Была со мной история во Львове. Не мог никак забить. И моменты вроде были, но мяч в ворота не шел. Реализация куда-то пропала. Одна игра, две, три… (пять матчей без голов с 16 июля 1999 года по 29 августа 1999 года, ‒ прим. А.П.). И вице-президент Андрей Господарек начал мне высказывать, мол, ты тут ходишь, ноешь, денег требуешь. А где твои забитые голы? Когда они будут?» Я говорю: «Хорошо иди и заказывай шампанское, будут тебе сейчас забитые голы». А мы как раз с Днепром во Львове играем на стадионе СКА, главная арена тогда на реконструкции была. Первый тайм – 0:0. Я в перекладину попал. Сижу, злой такой. Вышли на второй тайм, и я четыре мяча Днепру забиваю (итоговый счет 4:0, забил на 61,63, 66 и 87 минутах, ‒ прим. А.П.). Захожу, и говорю ему: «Ну что? Вот тебе голы». А он: «Вопросов нет». После этого он рот закрыл. 

С тех пор мы с ним лучшие друзья. До сих пор дружим семьями. Встречаемся, друг к другу на дни рождения приезжаем. 

«Позвонил журналист и предложил за две тысячи долларов купить кассету с моим голом за сборную Украины» 

– За свою игровую карьеру вы наколотили 168 мячей. Какой из забитых вами голов стоит особняком, какой вы чаще вспоминаете? 

– Больше всего ‒ мой первый и единственный гол в составе сборной Украины. Знаете, были у меня сумасшедшие голы намного красивее того гола. И через себя забивал в стиле Ван Бастена. Но все мои забитые голы коллекционирует моя жена. Собирает, записывает их на диски. Не знаю, в каком это сейчас состоянии, руки до этого не доходят. 

Была история, когда я искал ролик своего гола – первого в истории сборной Украины. Никак не мог его найти. Мне говорили, что все кассеты того матча утеряны. И тут мне звонит ваш коллега – журналист, и спрашивает, не хочу ли я купить кассету с моим забитым голом в ворота сборной Венгрии. Интересуюсь, сколько он хочет за эту кассету. Отвечает – 2 тысячи долларов. 

Помню, сказал я тогда себе: «Вот и настал в жизни тот момент, когда ты должен покупать голы, которые когда-то ты же и забил». 

Конечно, я ответил ему отказом. Сказал, что этого не будет никогда. Проходит полгода ‒ и появляется эта кассета с нарезкой игровых моментов с разными ракурсами моего забитого гола. А фамилию того журналиста я уже забыл, но он рассказывал мне, что ему вроде кто-то посоветовал обратиться ко мне и предложить эту кассету. 

– Кроме роликов забитых вами голов, что еще есть в вашей коллекции? 

– Ничего. Все медали, кубки, футболки, альбомы, газеты, кассеты я отдал в музей ветеранов футбола в Одессе. Там в музее есть мой уголок, где все это находится. Все доступно. Люди приходят, смотрят, интересуются, читают. А что им дома пылиться? В музей приходит очень много народа. И я туда привожу своих воспитанников. Там хорошая программа, экскурсовод рассказывает о всех звездах как одесского, так и всего украинского футбола. 

– Ну а болеете вы сейчас за какую команду? За Черноморец? 

– Да нет. Я за Черноморец не болею. Хотя переживаю за судьбу команды, хожу на игры. А предпочтение отдаю Шахтеру, даже не знаю, почему. Видимо потому, что в свое время не уехал в Шахтер:) У меня ведь был выбор ‒ или Шахтер, или Черноморец. И я уже подписал контракт с Шахтером, но оказался в Одессе:)

– Жалели? 

– Я умею смотреть на жизнь позитивно. Сейчас ни о чем не жалею. Можно, конечно, было добиться большего, но как оно идет в жизни, так и должно идти. У каждого спортсмена своя судьба. И все, что не делается, все к лучшему. Я доволен своей жизнью: поиграл на довольно высоком уровне, с великими футболистами. Застал, почти все поколения. 

Помню, 17-летним играл против самого Олега Блохина, когда киевское Динамо было на сборе в Чопе в 1985 году. Тогда это был полный капец! Прошел через СССР, Украину, поиграл за границей. Думаю, какую-то лепту внес в украинский футбол. Обидно, другое, что люди моего поколения уже не востребованы. 

– Что вы имеете в виду под словом «востребованы»? 

– В плане работы. Про пенсию вообще пока речь не идет. Я как-то заикнулся, а мне сразу сказали: «Пенсию у нас за заслуги в футболе имеют только Блохин и Беланов». Даже не представляю, какой она будет у меня. У футболиста, который отдал лучшие годы своей жизни этому виду спорта. Иногда просыпаешься утром, встаешь, такое впечатление, что ноги не твои. Потом расходишься, вроде нормально. 

– Что в планах? Вы бы хотели, например, команду мастеров принять? 

– А почему нет? Я поработал с Альтманом, с другими великими тренерами. Мог бы еще поработать, попробовать свои силы, хотя понимаю, насколько сейчас насыщен рынок, тренерами, имеющими категорию «PRO». Но я все равно готов. Главное, чтобы люди хотели. Чтобы команда не просто существовала, а на ней отмывали «бабки», так не хочется работать. Чтобы у руководства была цель ‒ из Второй лиги в Первую, из Первой ‒ в Премьер-лигу. Только так. Я хочу работать и видеть свою работу на поле: собрать ребят, доказать, с ними что можно построить хорошую команду – вот это мое дело. Бороться за выживание – это не мое. Мне не интересно. 

Досье FanDay.net 

Иван Гецко родился 6 апреля 1968 года в Днепропетровске (сейчас Днепр). Воспитанник ДЮСШ города Иршавы (Закарпатская область), первый тренер – Андрей Уйгели, и Львовской общеобразовательной школы-интерната спортивного профиля (ОШИПС). Выступал в командах: Закарпатье (Ужгород) ‒ 1986-87, 1989, Звезда (Бердичев) ‒ 1988, СКА Карпаты (Львов) ‒ 1988, Черноморец (Одесса) ‒1989-92, Маккаби (Хайфа) ‒ 1992-94, Локомотив (Нижний Новгород) ‒ 1995-96, Алания (Владикавказ) ‒ 1997, Днепр (Днепропетровск) ‒ 1997-98, Карпаты (Львов) ‒ 1997-2000, Кривбасс (Кривой Рог) ‒ 2000-01, Металлист (Харьков) ‒ 2001-02, Сигнал (Одесса) ‒ 2002. Чемпион Израиля 1994 г. Обладатель Кубка Федерации футбола СССР 1990 г. Обладатель Кубка Украины 1992 г. Обладатель Кубка Израиля 1993 г. Бронзовый призер чемпионата Украины сезона 1997 г. За сборную СССР провел 5 матчей. За сборную Украины – 4 матча, забил 1 гол.