Играл в одной команде с Шаблием, а в 25 лет стал самым молодым тренером УПЛ: крутая история Кирилла Нестеренко

Экс-полузащитник донецкого Металлурга – о ранней тренерской карьере, легендах донецкого клуба и событиях в Стали.

Кирилл Нестеренко – 31-летний тренер. В Украине болельщики помнят этого парня по выступлениям за донецкий Металлург, воспитанником которого он и является. В донецком клубе Кирилл отыграл 7 сезонов, после чего совершил вояж в Литву и… завершил карьеру в 23 года из-за травмы.

Но уже в 25 наш собеседник был вынужден руководить действиями футболистов камянской Стали в УПЛ. О том, как так вышло, теплой атмосфере Металлурга, распаде донецкого клуба и работе в Казахстане молодой специалист рассказал в эксклюзивном интервью FanDay.net.

«Голландцы в Стали дальше первой команды не смотрели»

— Кирилл, даже сейчас начинаем разговор именно с вашего рекорда. В 25 лет вы возглавили камянский клуб, игравший тогда в УПЛ. А как вы вообще попали в Сталь?

— Когда моя травма уже лишила меня возможности играть, и я понял, что нет перспектив для карьеры игрока, принял решение, что уйду в тренерскую деятельность. Состоялась встреча с Анатолием Сорокиным и Варданом Исраеляном, они пообещали помочь. Начало всегда сложное, не так просто влиться в какую-то команду. С 2016 года я начал работать в Стали, благодаря этим людям. Сначала в команде U-19, потом U-21. 

— А как вы психологически вообще пережили эту историю с тем, что карьеру пришлось завершать в 23 года? Ведь были амбиции, мечты, а тут все накрывается в один момент…

— Не так легко, как можно подумать. Каждый игрок, когда заканчивается карьера, не только там из-за травмы, но и по возрасту, очень тяжело переносит. Ты уходишь из дела, которым живешь. Игры – это эмоциональный перепад, его не хватает в обычной жизни. И когда заканчивается карьера игрока, жизнь продолжается. К сожалению, не каждый себя так уверенно находит по завершении карьеры. Дай Бог, чтобы и действующие игроки и те, у кого заканчивается возможность играть, дальше находили себя в жизни. Ведь в 30-35 лет еще вся жизнь впереди.

— После отставки Эгише Меликяна вам в какой-то момент пришлось подхватить первую команду Стали в возрасте 25 лет. Как вас воспринимали партнеры, которые по возрасту были старше вас? Не было такого отношения, типа, «та шо ты мне рассказываешь, я все знаю»?

— Нет, слава Богу, не было. Изначально же я работал ассистентом у Эгише Меликяна. Когда мы брали команду, то там было много ребят из U-19 и U-21. Поэтому мы все хорошо друг друга знали и это не было проблемой. Если игрок чувствует, что ты можешь ему что-то дать, то тебя будут воспринимать, слушать и уважать. А если не чувствует – это уже проблема.

— Сталь прожила совсем недолго, в последний год Вардан Исраелян фактически сам тянул клуб на себе. Было ощущение дежавю с Металлургом?

— Тяжело переживали этот момент, скажу прямо. До последнего не хотели закрывать клуб, была надежда, что клуб останется. Тогда наступил кризис и Вардан Михайлович в последний год действительно сам тянул клуб, низкий ему поклон. Поймите: не каждый мог бы это делать, без спонсора, надлежащих инвестиций и так далее. Когда стало понятно, что дальше так уже жить не получится, им было принято решение о закрытии клуба.

— В Стали работало два чудесных нидерландских специалиста: Эрик ван дер Меер и Якоб Галл. Как вам с ними работалось?

— Я с ними даже и не работал. Когда они были в первой команде, я работал в U-19. Потом уже, когда Якоб стал главным тренером, я перешел в дубль с Эгише Меликяном. Но оба нидерландских специалиста никогда не интересовались ни молодежной, ни юношеской командами. Так что взаимодействия у нас ними не было.

— Как-то это странно: главный тренер и не смотрит в кадровую глубину…

— У каждого своя специфика. Когда приходят люди, которые заинтересованы в структуре клуба, те будут касаться и дубля, и юношеской команды, и школы. Например, когда в Металлург пришел Николай Костов, это затронуло всю систему клуба. Все команды, детскую школу, было изменение игровой стилистики. Это дало отражение на основную команду, которая стала играть в другой футбол. В Стали этого не было – постоянно менялись главные тренеры в первой команде, каждый преследовал свои цели и дальше первой команды никто не смотрел.

Костов и Нестеренко

— Кстати, да, при Костове же в первой команде в 2008 году дебютировал 16-летний Виталий Иванко.

— Да, Виталик дебютировал в 16 лет против Шахтера. 

— А где он сейчас?

— Честно, не слышал давно о нем. Не знаю, где он, что он.

«Общение с Рикарду Фернандешем – это как чтение классной книги»

– Вы всю свою профессиональную карьеру провели в донецком Металлурге. Самый яркий период вашего пребывания в команде - это какой сезон?

– Таких периодов было много. Клуб был молодой, процветающий, с большими перспективами. Была мечта, что он станет второй силой в Донецке, но она так и не осуществилась. А так, каждый день кайфуешь от того, что было. Все условия были созданы для футбола, клуб был грамотно выстроен. Естественно, не хватало болельщиков, потому что всех фанатов на себя тянул Шахтер. Этого не хватало.

– В 2008 году в команду пришло много качественных легионеров: Рикарду Фернандеш, Константинос Макридис, Санни Эке Кингсли, Мариу Серджиу, Велизар Димитров. Чем они запомнились?

– Кого бы я выделил: Рикарду Фернандеш. Это человек, который выигрывал Лигу чемпионов. Душа команды, всегда поделится какими-то советами, опытом. Смотря на него каждый день, ты словно читаешь классную книгу и что-то приобретаешь.

Генрих Мхитарян, его скромность, помноженная на работоспособность… Многие этого не знают, насколько человек был трудолюбивым, как он отдавался процессу. И я считаю, что он по достоинству достиг таких высот в своей карьере.

— А правда, что Генрих хорошо пел?

– Я слышал только армянскую песню в его исполнении. Он такой талантливый человек, что и высокий уровень вокального мастерства исключать нельзя.

Генрих Мхитарян. Фото: Металлург Д

— Я вспомнил про Санни Эке Кингсли… Его правда называли «Саня Кислый»?

– Да, все так называли. Но это веселый парень, со своей ментальностью, тоже душа команды, все воспринимали его юмор. С ним было приятно и общаться, и играть.

– Тогда в Донецке украинские футболисты старались особо не афишировать, что они хорошо зарабатывают, чего не скажешь о легионерах. У Виллиана из Шахтера была жутко редкая Ламборгини, Разван Рац купил Феррари. А чем могли похвастать легионеры Металлурга?

— Автомобилями никого не увидишь. А какого-то экстравагантного приобретения ни у кого и не было. Все-таки, мы не Динамо и не Шахтер в плане зарплат. У нас много скромных было (смеется – прим. Д.В.).

– Когда по вашим ощущениям у вас появился самый явный шанс закрепиться в основе команды?

– Тогда, когда Юрий Максимов доверился, когда полностью меня подключил в первую команду. Мы с ним разговаривали и было ощущение, что получится закрепиться. Но травма сыграла свою роль – все получилось совсем не так как хотелось.

– В 2010-2015 годах вашим партнером по Металлургу был Николай Морозюк, у которого очень известная супруга. Удалось ли вам увидеть ее тогда вживую и какое впечатление осталось?

— Нет, никогда не видел. А с Колей мы и тогда общались хорошо, и уже после Металлурга поддерживали контакт.

— А это ж у него в Металлурге произошла эта трансформация из крайнего полузащитника в защитника?

—Да, именно по приходу в Металлург он стал играть правого защитника. Но, опять же, все зависело от того, какие требования выдвигал тренерский штаб. Например, если Коля подключался к атакам, то он был как рыба в воде. Для него этот переход, на мой взгляд, прошел достаточно хорошо. 

— Он это нормально воспринимал? У него не было какого-то сопротивления?

— Поначалу всегда это дается непросто. Сами понимаете, когда ты всю жизнь был атакующим игроком, а тут приходится играть в защите, это определенный стресс для любого игрока. Но когда Коля принял те требования, то сразу стал одним из лучших игроков в чемпионате. 

«Шаблий у нас в команде закончил с футболом»

— Вы 1992 года рождения и тогда в Донецке на детско-юношеском уровне играли против Шахтера, где была большая концентрация будущих звезд: Караваев, Будковский, Нойок, Малышев, чуть позже – Болбат, Тотовицкий. С кем из них вы дружили вне поля?

— Близко ни с кем, а так общались, когда пересекались. Мы очень много матчей провели, много соперничали друг с другом. Всегда с ними были принципиальные игры. Серега Болбат, кстати, был потом в Металлурге, мы играли вместе с ним, общались еще в те времена. Душевный парень.

— Вадим Шаблий на заре своей карьеры тоже играл в Металлурге. Каким вы его помните на поле? Что он умел?

— Конечно, помню. Он был у нас в дублирующей команде. Вадик пришел к нам после серьезной операции. У него был процесс восстановления, который он тяжело переносил. После реабилитации он принял решение, что заканчивает с футболом.

— На какой позиции он играл?

— Полузащитника.

— Центрального?

— Да, но бывало, что и на фланг выходил.

— В 2014 году многие уехали из Донецка. Как это происходило в вашем случае?

—На тот момент команда поехала на сбор в Австрию. Я прооперировался на колене и остался на базе в Донецке. И за этот месяц все перевернулось, все изменилось. И мне позвонили, сказали, что команда уже не возвращается в Донецк. Сначала две недели провели во Львове, потом переехали в Ирпень. И как только команда приехала в Ирпень, стало понятно, что будут базироваться там. И я забрал семью и уехал в Ирпень.

Вадим Шаблий (слева). Google

— Сезон 2014/2015 для Металлурга стал последним. Каким вы его запомнили?

— Стресс от пережитого отражался на поле, потому что команда находилась не на своем месте. В начале 2015 года я ушел в аренду, уехал играть в Литву. Уже тогда было понятно, что команда не выживет. Но многим игрокам позже предлагали альтернативу: многие знают, что потом большая часть руководства и сотрудников клуба перебрались в Сталь. Это понятно, никто не хотел терять такую команду. 

— Денег должны были?

— Мне — нет. Мне все выплатили. Перед некоторыми игроками был задолженности, насколько я слышал, но со мной все чисто.

— Кто из руководства был контактным лицом?

— На тот момент Евгений Анатольевич Гайдук, генеральный директор. И спортивный директор, Вардан Михайлович Исраелян. И с начальником команды, Анатолием Сорокиным, связь держали постоянно.

— Давайте помечтаем: Донецк после деоккупации, Металлург возрождается. Хотели бы вы тренировать эту команду? Снова зайти на ту легендарную базу или выйти на стадион, который сопровождается звуком проезжающего мимо трамвая с номером «3»?

— Я в том трамвае лет 8 отъездил на тренировки… Хотел бы, 100%. Даже когда Металлург прекратил существование, в Стали половина штата тех людей работало, кто был в Металлурге. Не один раз мы сидели, разговаривали, мол, вот, все закончится, вернуть бы Металлург, возобновить клуб и вернуться в наш любимый Донецк, который был до 2014 года. 

«5-6 лет назад в Казахстане были очень солидные зарплаты»

– Кирилл, в последнее время вы работали в Казахстане. Как бы вы оценили уровень местного чемпионата? Он сравним с УПЛ или лучше/хуже?

– Если сравнивать с чемпионатом Украины, который мы имели до боевых действий, то безусловно, уровень нашего чемпионата был выше. Но у нас средние команды определяют уровень чемпионата – Ворскла, Александрия. Их класс намного выше казахских середняков. В Казахстане вообще есть только лидирующие команды и все, остальные уровнем намного ниже, чем в Украине.

– С кем из украинцев вы пересекались в Казахстане?

– Если брать мою последнюю команду, Каспий, то там были Артем Барановский, Тарас Бондаренко, а до этого в Шахтере из Караганды играл Евгений Ткачук. В других – одно время был приток украинцев, это было вызвано тем, что наши земляки были вынуждены ехать в другие страны.

– Если не взирать на военно-политическую ситуацию: почему нашим футболистам выгодно ехать в Казахстан?

– Мы же понимаем, что тут в первую очередь играет роль финансовая составляющая. Тут не надо сорить догадками: все, включительно с легионерами в нашем чемпионате, приезжают, чтобы зарабатывать. А если касаться именно Казахстана, то это легкость в адаптации, ментальность очень схожа, нашим парням намного легче там, чем ехать куда-то на запад или наоборот, еще дальше на восток.

Кирилл Нестеренко. Фото из архива героя материала

– Года четыре назад я слышал такую тему, что в среднем футболисты в Казахстане могут зарабатывать 7-8 тысяч долларов в месяц. Правда?

– Наверное, 5-6 лет назад эта сумма была еще и больше. Но три года назад был принят законом президентом страны о лимите на зарплаты. И сейчас уже все зарплаты выровнялись, ведомости опустились. Вследствие этого, уровень чемпионата снизился. Спрос на наших игроков будет всегда, потому что у нас достаточно неплохая футбольная школа. На постсоветском пространстве у нас футбол развит на достаточно неплохом уровне, а до 2014 года это был очень серьезный уровень. Люди с опытом в еврокубках всегда нужны и востребованы.

– С Каспием вы расстались не так давно. А что случилось?

– Там была такая ситуация, что, когда мы пришли, у клуба были амбиции и серьезные задачи. По итогам первого круга мы финишировали на первом месте. Но потом наступил свой кризис в клубе, появились долги, поменялось руководство. Потом закончился наш контракт, и мы решили его не продлевать и ушли из клуба.

– Теперь вы в поисках?

– Можно сказать и так.

— Вы молодой тренер. Вас не бесят сравнения с Наггельсманом или Виллаш Боашем?

— Я еще не дорос до таких сравнений. Если кто-то так и сравнивает, то это лесть для меня.

— Или сарказм.

— Да, потому что давайте смотреть правде в глаза: Наггельсман, Виллаш-Боаш – птицы высокого полета. Это те люди, на которых стоит равняться. За тем же Наггельсманом стараюсь следить и брать какие-то вещи для себя: стилистику, методы работы. Парень молодой, прогрессивный с нестандартным подходом. Это неплохо, что люди хотят себя ассоциировать с кем-то успешным.